Печатники

Печатники — район в Москве. Расположен в Юго-Восточном административном округе, между Курским ходом МЖД (станция Люблино-Сортировочное) и рекой Москва. Население района на 2014 год - более 85 тысяч человек. Район занимает территорию в 2007 гектаров, в нём насчитывается 31 улица. Граница района Печатники проходит: по оси полосы отвода Курского направления Московской железной дороги (МЖД), осям: русла реки Москвы, шлюза 10—11, русла реки Москвы, старого русла реки Москвы, осям: 2-го Южнопортового проезда, Южнопортовой улицы, Шарикоподшипниковой улицы, 2-й улицы Машиностроения, Волгоградского проспекта до Курского направления МЖД.

История

Печатниково

Своё название этот московский район получил от села Печатникова. Почему так называлась эта деревня, неясно. Судя по всему, её имя связано с фамилией служилых людей Печатниковых. К сожалению, о представителях этого рода мы имеем лишь отрывочные сведения. Под 1558 г. упоминается служилый человек Владимир Печатников, убитый в ливонском походе.

Практически на протяжении всей своей истории Печатниково входило в состав дворцовых владений. По данным середины XIX в., оно значилось в составе Цельного ведомства и в 41 дворе деревни проживали 406 человек. К концу столетия её население выросло до 615 человек.

В конце 1930-х годов Печатники вошли в состав города Люблино, а с 1960-х годов стали районом массовой застройки.

Перерва

Одним из древнейших селений этого района являлась Перерва — слобода Никольского Перервинского монастыря, располагавшаяся близ обители на левом берегу Москвы-реки, к западу от одноименной железнодорожной станции Курского направления. Своё название эта местность получила от давнего прорыва Москвой-рекой нового русла. Следы прежнего течения реки в виде узкого длинного озера-старицы сохранялись здесь вплоть до начала XIX в.

Время основания монастыря установить крайне трудно. В XVI в. он уже именовался Николой Старым. Одновременно в Китай-городе также существовал монастырь Николы Старого (позднейший Никольский Греческий) на Никольской улице, и решить — к какой из обителей относятся летописные известия 1390, 1404, 1473, 1521 и 1564 гг. — весьма сложно.

Первое достоверно известное документальное свидетельство о нём относится к 1567 г., когда сюда был сослан во временное заточение митрополит Филипп Колычев, порицавший царя Ивана IV за ужасы опричного террора.

Судьба его крайне интересна. Он родился в начале XVI в. в семье бояр Колычёвых и мог сделать блестящую карьеру придворного, но предпочёл стезю монашества, и в 1566 г. его избрали митрополитом. Это время было одной из самых трудных эпох в истории России. Полутора годами раньше царь Иван Грозный, подозревая везде боярские заговоры и интриги, учредил опричнину. В стране наступило время террора, страха и всеобщей подозрительности. Практически каждый день опричники хватали всё новых и новых «врагов» царя. Любое, даже самое невинное высказывание по поводу монарха благодаря услужливым доносчикам и соглядатаям могло быть превратно истолковано и привести в итоге на плаху. В подобной тягостной атмосфере взоры всех людей волей-неволей обращались к фигуре митрополита. По старинному обычаю он имел право ходатайствовать перед государем за невинно осужденных и ложно обвиненных. Как правило, к его мнению всегда прислушивались. Но не гаков был нрав царя Ивана IV. Обращаться с подобными просьбами к нему никто не смел, зная, что выйдет только хуже. Дело дошло до того, что предшественник Филиппа — митрополит Афанасий предпочёл оставить кафедру, не будучи в состоянии вынести всех творившихся ужасов опричного террора. Желающих занять его пост не находилось, и несколько месяцев он оставался незамещённым, что сеяло смуту в умах простых людей. Поэтому летом 1566 г. царь собирает церковный собор для выборов митрополита. Выбор его пал на Филиппа, бывшего в то время игуменом Соловецкого монастыря.

Но каково же было удивление царя, когда он узнал об отказе Филиппа от предложенного поста. Государь настаивал — тот был вынужден подчиниться, но условием согласия поставил отмену опричнины. На голову Филиппа обрушились громы и молнии, но он по-прежнему отказывался от поста. Лишь по челобитью всех епископов он согласился стать митрополитом, причём государь был вынужден пойти на известный компромисс. Как пишет современник, царь «гнев свой отложил» и поручил епископам добиваться от Филиппа, чтобы он «в опришнину и в царьской домовой обиход не вступался, а на митрополью бы ставился». Вместе с тем царь соглашался выслушивать советы митрополита по государственным делам, как это бывало при прежних государях. В итоге Филипп покорился царю и увещеваниям духовенства и 25 июля 1566 г. был торжественно возведён в митрополиты.

Следующий год с небольшим прошёл относительно тихо. Митрополит занимался церковными делами, а царь, по-видимому, успокоился — казни и прочие неистовства опричнины прекратились. Но в начале 1568 г. были перехвачены письма польского короля к некоторым московским боярам с приглашением уехать за границу. Снова начались казни. Пострадали не только заподозренные бояре, хватали и пытали без разбору всех их друзей и знакомых, а также слуг. Сначала Филипп ходатайствовал за невинных при личных встречах с царём наедине, но все его просьбы оставались без ответа. И тогда митрополит отважился на решительный поступок. 22 марта 1568 г. во время службы в Успенском соборе московского Кремля он прилюдно обратился к царю с речью, в которой напомнил об ответственности перед Богом за кровопролитие и беззаконие. Это было настолько необычно, что в переполненном храме повисла тишина. Некоторое время царь не мог ничего сказать, а когда прошло первое оцепенение, разразился криками и бранью.

По свидетельству летописца, в тот же день Филипп «вышел из двора митрополича» и поселился в своём любимом Николо-Перервинском монастыре. В следующий раз, когда царь явился в Успенский собор с опричниками, одетыми в чёрные одежды и с высокими шапками на головах, Филипп отказался их благословить и стал обличать опричников.

Подобное противостояние не могло тянуться долго, да и силы были неравны. Поздней осенью 1568 г. во время службы в Успенский собор явился боярин Басманов с отрядом опричников. Прервав службу, он зачитал приговор царя о низложении митрополита. Опричники сорвали с Филиппа митрополичью одежду, кинули ему простую рясу и на дровнях увезли в тюрьму. А ещё через несколько дней его перевезли в Николо-Перервинский монастырь и заточили в одной из келий. Одновременно шла дикая расправа над всеми близкими к митрополиту людьми и его родственниками — одних только Колычёвых погибло десять человек. В качестве «подарка» царь прислал Филиппу голову его любимого племянника. Но митрополит, благословив, возвратил «подарок» царскому посланцу.

Иван IV, заточив Филиппа, надеялся, что тот покорится. Но он просчитался — вскоре государю донесли, что москвичи, желая выразить сочувствие опальному, огромными толпами шли к Николо-Перервинскому монастырю, целыми днями стояли вокруг его стен, смотрели на келью Филиппа и передавали друг другу известия об узнике. Это грозило перерасти в бунт, и царь велел перевести страдальца подальше от столицы — в тверской Отроч монастырь. Но и там митрополит оставался опасным для Ивана Грозного. Туда был специально отправлен печально знаменитый опричник Малюта Скуратов, чьим именем матери ещё столетие спустя пугали детей. Он-то и убил митрополита.

Первые годы своего существования обитель была очень небольшой. По писцовой книге 1624 г., в ней значатся деревянная церковь Николая Чудотворца, игумен и всего лишь два старца. В Перервинской слободке близ монастыря, на Москве-реке, отмечено 7 бобыльских дворов. На восстановление обители требовались большие средства, но у монахов их не было, и монастырь оставался в запустении.

К середине XVII в. ситуация меняется — на обитель обратил внимание царь Алексей Михайлович, приезжавший в неё из соседнего Коломенского, и благодаря этому здесь строится церковь Успения Богородицы. По описанию 1678 г., в подмонастырской слободке уже значилось 14 бобыльских дворов (50 человек) и 4 человека «монастырских детёнышей», и «на монастырском коровьем дворе 3 человека».

Но даже щедрых царских вкладов явно не хватало. И тогда игумен монастыря Иона нашёл источник постоянных доходов. В 1669 г. в Москву из Греции, со святой горы Афон, привезли список со считавшейся чудотворной Иверской иконы Божьей матери. Её торжественно встретили в русской столице и поместили в часовне у Воскресенских ворот Китай-города, ведущих с современной Манежной площади на Красную. Место было чрезвычайно бойким — масса москвичей ежедневно проходила мимо, направляясь в торговые ряды на Красной площади. Многие из них по дороге заходили в часовню — поставить свечку в честь удачной сделки или в память своих родичей. Игумен Иона выпросил часовенку у царя Алексея Михайловича. С тех пор монастырь не испытывал нужды в средствах на своё обустройство, а позднее организовал ещё три подобные часовенки в самых бойких местах первопрестольной: у Сухаревой башни, у Калужской и Серпуховской застав, где существовали оптовые рынки.

Свой расцвет обитель переживает в самом конце XVII в., когда она становится любимым местом пребывания последнего патриарха Адриана. При нём в Перервинском монастыре в 1696 г. возводится храм Сергия Радонежского, а также соборный Никольский храм и патриаршие кельи. В них патриарх и скончался в 1700 г. По описанию 1704 г., в монастырской слободке значатся 22 двора, где проживал 81 человек.

В первой половине XVIII в. Перервинский монастырь становится местом заключения — сюда часто присылались под надзор провинившиеся священники. В 1764 г. земли обители были секуляризированы, и 79 жителей Перервинской слободки стали «экономическими» крестьянами. Вскоре обитель стала заштатным монастырём, приписанным к московскому Чудову монастырю. В 1775 г. в ней была устроена семинария. В войну 1812 г. монастырь пострадал от французов относительно мало, т.к. все более или менее ценные вещи были или увезены, или спрятаны.

Долгое время в Перервинском монастыре размещались духовные учебные заведения, начиная с тех пор, как в XVIII в. московский митрополит Платон основал тут семинарию. Для неё в 1784 г. возвели учительский корпус, в 1805 г. семинарский, а также новый архиерейский дом. В 1830—1832 гг. архитектором М.И. Бове был построен корпус для классов Николо-Перервинского духовного училища, открытого в 1820-х годах. В 1904 г. в обители был выстроен в византийском стиле главный собор Иверской иконы Божьей матери (по проекту архитектора П.А. Виноградова).

К середине XIX в. в Перерве селятся старообрядцы. К 1853 г. их значилось здесь до 170 человек, или половина населения слободы.

Последующая история Перервы была замечательна лишь тем, что в 1870-е годы здесь была построена Перервинская плотина с шлюзом для поддержания судоходного уровня на Москве-реке. В 1935 г. она была разобрана и введен в строй новый гидроузел с электростанцией и шлюзами. Благодаря этому уровень воды в Москве-реке был поднят на 3 метра. Во второй половине XIX в. после постройки железной дороги Перерва становится дачной местностью. В 1881 г. в ней жил художник В.И. Суриков.

По данным 1852 г., в Перервинской слободе, принадлежавшей Удельному ведомству, зафиксировано 67 дворов, в которых проживали 282 души мужского пола и 311 женского. К концу XIX в. численность здешнего населения возросла до 871 человека.

В советское время монастырь был закрыт, его помещения были заняты квартирами, а церковные здания много раз использовали под различные производства. С 1960 г. Перерва вошла в черту Москвы, а название сохранилось в наименовании улицы Перерва.

Батюнино

Батюнинская улица в этом районе напоминает о существовавшей когда-то здесь деревне Батюнино, первые известия о которой сохранились с XVII в. Тогда она входила в состав Коломенской дворцовой волости, и здесь жило 10 семейств рыбаков, именовавшихся «котельниками». Их число на протяжении довольно долгого времени оставалось стабильным, а промысел был потомственным.

В литературе высказывалось несколько точек зрения по поводу того, почему здешние рыбаки именовались котельниками. Полагали, что этот термин произошёл от того, что они ловили рыбу кошелями — подобием верши. Однако обращение к документам XVII в. показывает, что это было не так. Главной обязанностью здешних рыбаков являлась сдача определённого количества рыбы на «государев обиход». Оброк сдавался в виде кошеля рыбы, т.е. кошель употреблялся как тара для перевозки рыбы. Если учесть, что Батюнино находилось на левом берегу небольшого Батюнинского озера — одного из многих в здешней пойме Москвы-реки, становится понятным, что котельники ловили рыбу не в Москве-реке, а в здешних озерах-старицах, служивших своеобразными «садками» для неё, а их основной повинностью являлась доставка ко дворцу именно свежей рыбы, а также охрана озёр от того, чтобы её ловили здесь посторонние.

Рыбный оброк сдавался коллективно, от имени старосты. К сожалению, мы располагаем лишь отрывочными данными о размерах уловов. Судя по приходо-расходным книгам 1670-х годов, улов сдавался два раза в месяц в ноябре, один раз в декабре и феврале. К сожалению, из-за фрагментарности сведений нельзя судить о сдаче улова в другие месяцы. Среди рыб упоминаются: щука, плотва, лещ, карась, окунь.

За свою службу котельники Батюнина наделялись землёй. В 1670-х годах у них под усадьбами было занято 4 десятины земли, 16,5 десятин занимали пастбища, 54 десятины — пашня, 6 десятин — сенокосы, 5 десятин — капустники, где выращивался этот овощ.

В начале XVIII в. в связи с переносом столицы в Петербург рыбный промысел приходит в упадок, и теперь вместо рыбы жители деревни должны были сдавать денежный оброк.

В середине XIX в. в Батюнине, принадлежавшем Сдельному ведомству, зафиксирован 31 двор, в котором проживали 95 душ мужского пола и 117 женского. К концу XIX в. здесь уже отмечено 302 жителя.

Курьяново

Аналогичная история была и у соседней деревни Курьяново, когда-то стоявшей на берегу Курьяновского озёра и о которой ныне напоминают четыре Курьяновские улицы, два проезда и бульвар.

Так же, как и соседние деревни, Курьяново находилось сначала в составе дворцовых владений, а затем перешло в Цельное ведомство. В середине XIX в. в деревне значились 25 дворов, 119 душ мужского пола и 110 женского. К концу столетия здесь проживали 252 человека.

В 1926 г. Курьяново насчитывало 108 дворов. В 1930-е годы жители деревни работали в колхозе «Огородный гигант». Позднее здешние места были выбраны для строительства станции аэрации, и всех обитателей Курьянова переселили в построенный для них посёлок около железнодорожной станции Щербинка, получивший название Новокурьяново. Строительство станции началось ещё до Великой Отечественной войны, но затем было прервано до 1947 г. В декабре 1950 г. она вошла в строй. В дальнейшем станция неоднократно расширялась, а в 1978 г. рядом со старой запустили Новокурьяновскую станцию, самую крупную в Европе.

По материалам книги Аверьянова К.А. «История московских районов».